105 лет назад была расстреляна семья Николая II

Последний представитель российского императорского дома Романовых Николай II вместе со всей семьёй и прислугой принял смерть в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге. И потом ещё долгие годы участники тех событий ожесточённо делили славу цареубийц.

Расправа над царской семьёй и верными ей слугами свершилась в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в подвальном помещении дома известного в Екатеринбурге инженера-строителя Николая Ипатьева. Этот дом был реквизирован советской властью у инженера специально для размещения арестованной царской семьи. А в 1977 году по постановлению Политбюро ЦК КПСС дом был снесён, поскольку вызывал «нездоровый» интерес у советских людей. Руководителем Свердловской области – первым секретарём обкома КПСС тогда, кстати, был Б. Ельцин.

По меркам того времени, расправа над классовым врагом без суда и следствия считалась в пролетарской среде делом не только допустимым, но даже необходимым и благородным. Чернь всегда и везде с энтузиазмом топчется на трупах поверженных властителей.

За право всадить пули в тела бывшего государя императора и его родных и близких будущим палачам пришлось побороться. В итоге право убийства императора отспорил Пётр Ермаков – как бывший политкаторжанин. Императрица Александра Фёдоровна досталась Якову Юровскому. Наследника цесаревича Алексея должен был застрелить чекист Григорий Никулин. Убийство великой княжны Марии Николаевны, третьей из четырёх дочерей царя, выпало Михаилу Медведеву (Кудрину). Расстрелять остальных дочерей было позволено сотрудникам внутренней охраны Дома особого назначения по своему усмотрению. Несколько латышей, состоявших во внутренней охране, стрелять в девиц отказались.

Никулин всю жизнь сожалел, что своим выстрелом лишь ранил мальчишку-наследника, а добил его двумя выстрелами в голову Юровский.

Убийство Николая II в воспоминаниях приписали себе несколько человек.

Яков Юровский (Янкель Хаймович, 1878-1938), чекист, комендант Дома особого назначения (дома Ипатьева), где содержались царская семья и их приближённые: «В 2 часа я перевёл конвой в нижнее помещение. Велел расположиться в известном порядке. Сам один повёл вниз семью. Николай нёс Алексея на руках. Остальные – кто с подушкой в руках, кто с другими вещами; мы спустились в нижнее помещение в особую очищенную заранее комнату. Александра Фёдоровна попросила стул, Николай попросил для Алексея стул. Я распорядился, чтобы стулья принесли. Александра Фёдоровна села. Алексей также. Я предложил всем встать. Все встали и, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была очень маленькая. Николай стоял спиной ко мне. Я объявил: Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов Урала постановил их расстрелять. Николай повернулся и спросил. Я повторил приказ и скомандовал «Стрелять». Первый выстрелил я и наповал убил Николая. Пальба длилась очень долго и, несмотря на мои надежды, что деревянная стенка не даст рикошета, пули от неё отскакивали. Мне долго не удавалось остановить эту стрельбу, принявшую безалаберный характер. Но когда наконец мне удалось остановить, я увидел, что многие ещё живы. Например, доктор Боткин (семейный врач Романовых. – Л.Б.) лежал, опершись локтем правой руки, как бы в позе отдыхающего, револьверным выстрелом с ним покончил, Алексей, Татьяна, Анастасия и Ольга тоже были живы. Жива была ещё и Демидова. Тов. Ермаков хотел окончить дело штыком. Но, однако, это не удавалось. Причина выяснилась только позднее (на дочерях были бриллиантовые панцири вроде лифчиков). Я вынужден был поочерёдно расстреливать каждого».

Пётр Ермаков (1884-1952), начальник Красной Гвардии 4-го района г. Екатеринбурга: «Я спустился книзу совместно с комендантом, надо сказать, что уже заранее было распределено, кому и как стрелять. Я себе взял самого Николая, Александру, дочь, Алексея, потому что у меня был маузер, им можно верно работать, остальные были наганы (соврал: не было у него «маузера». – Л.Б.). После спуска в нижний этаж мы немного обождали, потом комендант предложил всем встать, все встали, но Алексей сидел на стуле, тогда стал читать приговор постановления, где говорилось по постановлению Исполнительного комитета – расстрелять. Тогда у Николая вырвалась фраза: так нас никуда не повезут, ждать дальше было нельзя, я дал выстрел в него в упор, он упал сразу, но и остальные также. В это время поднялся между ними плач, один другому бросались на шею, затем дали несколько выстрелов и все упали. Когда я стал осматривать их состояние, которые были ещё живы, то давал я новый выстрел в них. Николай умер с одной пули, жене дано было две и другим тоже по несколько пуль».

Михаил Медведев (1891-1964), член коллегии уральской областной ЧК: «Юровский на полшага выходит вперёд и обращается к царю:

– Попытки ваших единомышленников спасти вас не увенчались успехом! И вот, в тяжёлую годину для Советской республики… – Яков Михайлович повышает голос и рукой рубит воздух – …на нас возложена миссия покончить с домом Романовых!

Женские крики:

– Боже мой! Ах! Ох!

Николай II быстро бормочет:

– Господи, боже мой! Господи, боже мой! Что ж это такое?!

– А вот что такое! – говорит Юровский, вынимая из кобуры «маузер».

– Так нас никуда не повезут? – спрашивает глухим голосом Боткин.

Юровский хочет ему что-то ответить, но я уже спускаю курок моего «браунинга» и всаживаю первую пулю в царя.

Одновременно с моим вторым выстрелом раздаётся первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая II почти в упор. На моём пятом выстреле Николай II валится снопом на спину».

Спустя годы после убийства царской семьи между палачами возникали склоки. Заместитель коменданта Дома особого назначения Григорий Никулин так в 1964 году отзывался о своём давнем подельнике: «И вот этот – товарищ Ермаков… Который себя довольно неприлично вёл, присваивал себе после главенствующую роль, что это он всё совершил, так сказать, единолично, без всякой помощи. На самом деле нас было исполнителей 8 человек: значит, Юровский, Никулин, Медведев Михаил, Медведев Павел – четыре, Ермаков Пётр – пять. Вот, я не уверен, что Кабанов Алексей – шесть. И ещё двоих не помню фамилий».

19 июля 1918 года центральные советские газеты «Правда» и «Известия Ц.И.К.» опубликовали сообщение о расстреле «коронованного палача». Со свойственным большевикам чувством юмора в сообщении отмечалось: «Жена и сын Николая Романова отправлены в надёжное место». И ведь не погрешили против истины: нет на земле места надёжнее могилы. О дочерях царя в сообщении не сочли нужным упомянуть.

Вскоре после расстрела Романовых белые заняли Екатеринбург. Один из палачей – Павел Медведев – был арестован, но избежал суда, скончавшись от сыпного тифа в тюрьме. Ему был 31 год.

Судьба остальных четырёх главных цареубийц сложилась с карьерной точки зрения не блестяще, но отжили своё и умерли собственной смертью.

Яков Юровский в последние годы жизни работал директором Политехнического музея в Москве, умер в 60 лет в 1938 году от прободения язвы двенадцатиперстной кишки. Был похоронен в колумбарии Донского кладбища, но позже урну с его прахом убрали в тайное место.

Верхом карьеры Петра Ермакова была должность инспектора мест заключения Уральской области, в 50 лет (в 1934 году) вышел на пенсию. Умер в 67 лет в 1952 году от рака в Свердловске. Похоронен на Ивановском кладбище. Надгробный памятник на месте захоронения часто подвергается вандализму – обливается красной краской как символ пролитой крови царской семьи.

Михаил Медведев дослужился до полковника, умер в 72 года в 1964 году в Москве. Был похоронен с воинскими почестями на Новодевичьем кладбище.

Григорий Никулин тоже больших высот не достиг, был московским чиновником на разных должностях. Умер в 70 лет в 1965 году. Похоронен на участке старых большевиков Новодевичьего кладбища.

Леонид БУДАРИН