Народ и только народ решал судьбу поющих поэтов
Человеку свойственна потребность в самовыражении. В Советском Союзе эта потребность регулировалась государством, дабы продукты самовыражения граждан находились в рамках принятой идеологии. Но в этих рамках многим было тесно. И возникали общественные, литературные, музыкальные движения, пренебрегавшие идеологическими установками. Они не были антисоветскими. Но критически относились к окружающей действительности и тем вызывали подозрительность власти. Таким было во второй половине ХХ века движение шестидесятников, возникшее на волне хрущёвской оттепели. Одним из ярких проявлений этого движения стал расцвет бардовской, или авторской песни.
Началом повального увлечения советской молодёжи песнями, сочинёнными непрофессиональными авторами, принято считать 1937 год.
Да-да, год начала Большого террора. Именно в этом году стала популярной нигде не напечатанная и не исполненная по радио песня «Бригантина»: «Надоело говорить и спорить, и любить усталые глаза… В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса».
Эту песню написал 19-летний студент Института философии, литературы и истории Павел Коган, а мелодию сочинил его 18-летний друг Георгий Лепский. Сначала песня исполнялась под гитару в кругу дворовых приятелей авторов, затем прозвучала на студенческих вечерах, потом её стали распевать у костров в туристических походах.
Но началась Великая Отечественная война. Вчерашние школьники ушли в поход, из которого не всем суждено было вернуться.
Павел Коган в звании младшего лейтенанта возглавил разведгруппу и погиб под Новороссийском 23 сентября 1942 года. Было ему 24 года. Этот романтик, искренне веривший во всепобеждающую силу коммунистических идей и убеждённый, что «мы ещё дойдем до Ганга», «чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя», не увидел при жизни напечатанным ни одного своего стихотворения. До Ганга не дошёл, но умер в бою. Его «Бригантина» забылась на два десятилетия.
Но уже в середине пятидесятых годов вновь молодёжь охватила тяга к путешествиям по родному краю с рюкзаками и гитарой за спиной. Запылали походные костры, и стала востребованной песня о людях и морях, которых не было и нет. Страна, истерзанная войной, остро нуждалась в «музыкальной паузе», в песнях без идеологической нагрузки, доверительно рассказывающих о событиях каждодневной жизни, о простых человеческих чувствах, о вымышленных мирах.
Булат, высекший огонь
Недавний гвардии рядовой Булат Окуджава, получивший ранение в бою под Моздоком, в 1946 году создал песню, которую сам же в узком кругу исполнял под гитару: «Неистов и упрям, гори, огонь, гори…». И был удивлён, когда десятилетие спустя эта песня, проникнутая надеждой («На смену декабрям приходят январи»), получила широкое распространение.
Именно Булата Шалвовича Окуджаву (1924-1997) можно считать родоначальником жанра бардовской песни. Ни один походный костёр – а в 50-х – 70-х годах прошлого века в походы ходила вся страна, – не обходился без песен этого большого русского поэта, сына грузина и армянки, попавших под каток Большого террора.
Об истинном своём предназначении – быть поющим поэтом, бардом – Окуджава догадался в середине пятидесятых годов. Одна за другой рождались и становились народными песни про последний троллейбус, про Лёньку Королева, про Надежду с её тревогами и заботами, про Наденьку – шофёра автобуса, вообще про женщину, в чьих глазах можно найти спасение…
Десятки песен Окуджавы завоевали сердца россиян.
Другие барды-фронтовики сумели лишь несколькими произведениями пополнить фольклор. Евгений Агранович (1918-2010) тревожил души щемящей песней «одного из пропавших сыновей» Родины-матери: «Я в весеннем лесу пил берёзовый сок, с ненаглядной певуньей в стогу ночевал… Что имел – потерял, что любил – не сберёг, был я смел и удачлив, а счастья не знал».
Сменив винтовку на гитару
У всех фронтовиков занозой в памяти торчала и свербила недавняя трагическая и героическая Великая Отечественная.
Михаил Анчаров (1923-1990) в «Балладе о парашютах» нарисовал картину, как десантники, выпрыгнув из самолета над позициями гитлеровских дивизий «Эдельвейс» и «Мёртвая голова», летят прямиком на тот свет: «И сказал Господь: – Эй, ключари, отворите ворота в Сад! Даю команду – от зари до зари в рай пропускать десант».
Все ужасы войны познал Алексей Охрименко (1923-1993), прошедший её от начала до конца, несколько раз раненный. Но даже о трагедии можно написать с долей ёрничества, чему свидетельство его (в соавторстве с двумя друзьями) песня про батальонного разведчика: «Я был батальонный разведчик, а он – писаришка штабной, я был за Россию ответчик, а он спал с моею женой».
Люди уважаемого возраста наверняка помнят, как в пятидесятых годах ездили по вагонам электричек на самодельных дощатых платформах с подшипниками вместо колёс безногие ветераны войны и пели про батальонного разведчика, вышибая слезу и копейку из невольных слушателей. Люди в разорённой войной стране жили бедно, но ещё не разучились сострадать чужому горю. Песня воспринималась как народная. Только в начале девяностых было установлено авторство «Батальонного разведчика».
Гимном беззаветному подвигу солдата стала песня Евгения Аграновича, вошедшая в кинофильм «Офицеры»: «От героев былых времён не осталось порой имён, – те, кто приняли смертный бой, стали просто землёй и травой. Только грозная доблесть их поселилась в сердцах живых. Этот вечный огонь, нам завещанный одним, мы в груди храним».
Ни один военный парад, ни одно торжество, посвященное Великой Победе, не обходится без песни Булата Окуджавы из кинофильма «Белорусский вокзал»: «Горит и кружится планета, над нашей Родиною дым, и значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим, одна на всех, мы за ценой не постоим».
Новое поколение
Эстафету из рук бардов-фронтовиков приняли барды – дети войны. Владимир Высоцкий (1938-1980) говорил об Окуджаве: «Он мой духовный отец и в этом смысле остаётся для меня самым светлым». И отмечал: «Его песни произвели на меня удивительное впечатление не только своим содержанием, которое прекрасно, но и тем, что, оказывается, можно в такой вот манере излагать стихи. Меня поразило, насколько сильнее воздействие его стихов на слушателей, когда он читает их под гитару».
А Юрий Визбор писал в 1984 году: «Само присутствие великого мастера, создателя современной песенной классики в нашей жизни, подобно ясному свету. …Каждый сочинитель, выступающий в песенном жанре, всегда может сверить собственные усилия с живым творчеством Булата».
Смело можно сказать, что Булат Окуджава «родил» и Владимира Высоцкого, и Юрия Визбора, и Александра Галича, и Александра Городницкого, Юлия Кима, Юрия Кукина, Новеллу Матвееву, Аду Якушеву и всех-всех-всех, кто взял в руки гитару, чтоб под неё напевать свои стихи.
Новые авторы придавали этому виду искусства новые направления и новые оттенки. Цикл военных песен Высоцкого поражает зримостью описываемых событий и глубиной проникновения в душу человека на войне. То-то ветераны Великой Отечественной были уверены, что поэт, как и они, четыре года толкал Землю сапогами «от себя, от себя!».
Остро сатирическое направление бардовской песни разработал Александр Галич (1919–1977). Его поэзия под гитару, обличавшая родимые пятна тоталитарного государства, так раздражала власть, что она вытолкала Галича в эмиграцию. В 1974 году он покинул СССР, но регулярно общался с советскими людьми, выступая на западных радиостанциях. «Вражий голос» глушился, однако умельцы находили способы ловить его волну.
Женская бардовская песня отличалась тонким лиризмом. Ада Якушева (1934–2012) подсмотрела, как «в синие сугробы убегает тень», а «вечер бродит по лесным дорожкам». И горы у неё – «далёкие, как сон».
С развитием цифровых технологий и интернета стало возможно слушать любые произведения и лицезреть их авторов, не покидая родного дивана. Но фестивали авторской песни, проводимые в регионах, собирают тысячные аудитории.
Бардовская песня – русский феномен, которому обеспечена долгая жизнь.
Леонид БУДАРИН