90 лет назад, осенью 1932 года в СССР разразилась одна из самых страшных трагедий в истории страны
Масштабы голода 1932-1933 годов, усугублённые процессом «ликвидации кулачества как класса», были столь велики, что Сталин запретил публиковать данные проведённой в январе 1937 года всеобщей переписи населения, дабы сокрыть постигшую СССР демографическую катастрофу: по различным оценкам, голод унёс от 6 до 12 млн жизней.
В опубликованной в «Правде» 7 ноября 1929 года статье «Год великого перелома» Сталин посулил: «Если развитие колхозов и совхозов пойдёт усиленным темпом, то наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире».
Коллективизация «пошла усиленным темпом»: в 1929 году лишь 3,9 процента крестьянских хозяйств было коллективизировано, а через три года, в 1932-м – уже 61,5 процента. Но «самой хлебной страной в мире» СССР не стал, он стал единственной страной в мире, где счёт погибших от голода шёл на миллионы.
И это при том, что валовой сбор зерна – 69,9 млн тонн – не намного отличался от благополучного «доколхозного» 1928 года – 73,3 млн тонн.
Вывод напрашивается один – голод был спровоцирован центральной властью, чтобы раз и навсегда отбить у землепашцев охоту противиться мероприятиям «партии и правительства» по «социалистическому переустройству села».
Вячеслав Михайлович Молотов, в своё время второй человек в сталинской иерархии, будучи уже в опале и на краю могилы, похвалялся: «Я сам лично размечал районы выселения кулаков… Сталин говорил, что мы выселили десять миллионов. На самом деле мы выселили двадцать миллионов. Я считаю, что коллективизацию мы провели очень успешно. Успех коллективизации значительней победы в Великой Отечественной войне».
Война со своим народом всегда труднее, чем с внешним врагом, и тем весомее победа в этой войне. Как побеждали крестьян, дают представление письма, потоком шедшие «всесоюзному старосте», номинальному главе государства Михаилу Ивановичу Калинину, исполнявшему при Сталине постыдную роль «шестёрки».
«Добрый Михаил Иванович, зная, как Вам дороги интересы крестьян и как Вы стоите за правду и справедливость, я решилась довести до Вашего сведения, каким мукам подвергают крестьян. В г. Енисейск наслали тысячи семейных крестьян, набили ими дома, дают в сутки 30 гр. хлеба взрослым и 200 гр. детям и больше ничего. Даже кипятку не дают. Дети мрут, старики тоже. Крестьяне осаждают жителей города и деревни нищенством и надрывают всем сердце словами и горем своим. Все в ужасе от их рассказов о зверствах, проявленных к ним при выселении с места и дорогой. Выселяли их так: мужей забрали в тюрьмы, а их семьи выгоняли в 50-градусные морозы с детьми на улицу, запрещая пускать в дома даже детей. Обобрали всё, даже пелёнки у детей». 1930 год.
А «добрый Михаил Иванович» 1 февраля как раз этого года подписал постановление ЦИК и СНК СССР, обязавшее местные органы власти применять «все необходимые меры борьбы с кулачеством вплоть до полной конфискации имущества кулаков и выселения их из пределов отдельных районов и краёв (областей)».
Мои предки по отцу и ещё несколько сноровистых мужиков в конце XIX века приобрели у местной помещицы землю в рассрочку и основали в Коленской волости Аткарского уезда Саратовской губернии хутор, названный Бударином. В 1911 году хутор Бударин состоял уже из 16 дворов, в нём проживало 66 душ мужского пола и 53 души женского пола. После раскулачивания он исчез.
Вот как там происходило раскулачивание семьи моего деда и бабки, видеть которых мне не довелось, ибо сгинули они где-то в Казахстане задолго до моего рождения. Мой дядя, старший брат отца, Семён Павлович Бударин вспоминал: «В конце 1929 года получаю печальное письмо от отца: нас раскулачили, всё отобрали, и что было в доме, тоже взяли. Оставили то, что было на них. Отца посадили в тюрьму в Баландинском районе, мать выслали из хутора в глухой посёлок Яблочкин в 50 километрах, населённый украинцами. С матерью находился сын Алексей и дочь Маруся с ребенком двух лет. Галю взяли в Малый Мелик нашего сельсовета хорошие знакомые в няньки. Егор и Сергей ходили по миру, ночевать их никто не пускал: было запрещено. Кто пустит раскулаченных детей, того самого раскулачат – такой закон».
В «Книге памяти Саратовской области» моему деду посвящены следующие строки: «Бударин Павел Давыдович (1883, Саратовская обл., Аркадакский р-н, с. Алексеевка). Крестьянин, житель хут. Яблочный. Арест. 1930.10.09. Осужд. 1930.12.17, тройка при ПП ОГПУ при НВК. Обв. За а/с агитацию. Приговор: 8 лет лишения свободы. Реаб. 1989.03.29 Саратовской областной прокуратурой».
И так было повсюду.
«Наше село в то время было крупное – 600 дворов, – вспоминал в 1989 году И.Д. Тувышев. – Это Нижне-Ломовский район Пензенской области. Но началось раскулачивание. Вызвали из района милицию с пистолетами и с ружьями. Ночью вместе с активистами милиция залетает в избу, хозяина забирают до утра в амбар, семью на улицу в чём мать родила. А семьи тогда большие были, у каждого по 6-10 детей. Весь урожай, который удалось собрать, куда попало растранжирили или сдали в заготовку, а на следующий год сеять оказалось нечем. Так пришёл 1933 год. Зиму провели кое-как, на лебеде и на картошке, ели и лузгу от проса. Весной окончательно пришёл голод, люди ходили опухшие, кожа лопалась, из этих ран текла вместо крови зелёная жидкость. Из нашего села в том году ушло из жизни 800 человек. Хоронить людей было некому. По наряду копали большую яму на кладбище и на лошадях возили мертвецов в эту яму. Собаки потом таскали по селу то руку, то ноги, то голову, а то и ребёнка маленького из этой ямы. Из 600 дворов после коллективизации и 1933 года осталось в селе 200 обитаемых дворов».
4 апреля 1933 года автор «Тихого Дона» Михаил Шолохов обратился к Сталину: «Умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями». Дело доходило до людоедства. Чтобы «любой ценой, любыми средствами выполнить план хлебозаготовок», уполномоченные райкомов партии, «допытываясь у колхозников, где зарыт хлеб», применяли изощрённые пытки.
Сталин отозвался на письмо маститого писателя: «Вы видите одну сторону… А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную армию – без хлеба. …Уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с Советской властью. Войну на измор, дорогой товарищ Шолохов».
Но всемирно известный писатель хотя бы удостоился – пусть издевательского – ответа из Кремля. А те тысячи писем-воплей от безвестных умирающих с голода тружеников, что стекались в Москву со всех уголков необъятной страны, такой чести не удостоились. Ответом на них стали армейские кордоны, окружившие Москву и другие крупные города, чтобы не допустить в них толпы нищенствующих крестьян.
Голод начала тридцатых годов в советской истории даже не упоминался, будто его и не было. А в Канаде – не в СССР и не в России! – поставили памятник его жертвам.
Сопротивление крестьян было сломлено. К середине 1934 года в колхозах и совхозах числилось 71,4 процента крестьянских хозяйств, а в 1940 году коллективизация была завершена.
Пусть трудно и долго, крестьяне к новой форме хозяйствования притёрлись, коллективные хозяйства позволили решить многие социальные проблемы села.
Но к власти в России в 1991 году пришли под демагогическими лозунгами беспринципные своекорыстные люди, теми же большевистскими методами под обещания земли крестьянам разогнали колхозы-совхозы, захапали их земли и обрекли на вымирание десятки тысяч российских деревень. Для этого достаточно было закрыть школы, фельдшерские пункты, а потом уже и больницы с родильными отделениями в райцентрах.
Россия обезлюдевает, сосредоточиваясь в городах. Для такой обширной страны это мина замедленного действия.
Леонид БУДАРИН