О Савве Морозове, благотворителе и меценате

Он многое сделал для людей искусства и для простых тружеников. Потому таким тяжёлым, смертельным ударом стали для него события 1905 года.

Благотворительность – оказание помощи (безвозмездной или на льготных условиях) тем, кто в ней нуждается, милосердие, милость. Это и передача еды, имущества, денег, и бескорыстное выполнение работ, и передача знаний и умений, создание приемлемых условий.

С благотворительностью тесно связано понятие меценатства.

Меценат – лицо, способствующее на добровольной и безвозмездной основе развитию науки, искусства, здравоохранения и образования, оказывающее помощь конкретным лицам или имеющее для этого собственную организацию, ориентированную на ту или иную благодетель.

Термин происходит от имени знатного римлянина Гая Цильния Мецената, который был покровителем художников и поэтов (Вергилия, Горация, которому подарил сабинское поместье), искусств при императоре Августе (Рим, I в. до н.э.) В своих отношениях к Августу он был свободен от низкопоклонства и заискивания и свободно высказывал свои взгляды, нередко совершенно противоположные планам императора.

Со временем меценатами стали называть богатых покровителей культуры, искусства и науки. Многие из них вошли в историю культуры наравне с выдающимися актёрами, художниками, писателями, поскольку способствовали не только развитию их творчества, процветанию искусства, но и приобщению широких масс к культурным достижениям.

Благотворительность и меценатство в России имеют давние и глубокие традиции. Связывают их в первую очередь со временем появления в Киевской Руси христианства. В то время благотворительность существовала в качестве личной помощи нуждающимся. Начало благотворительности положил князь Владимир, официально обязав церковь и монастыри заниматься общественным присмотром.

История меценатства в России начинается с конца XVIII века, когда оно становится одной из форм благотворительности. Одно из наиболее известных имён меценатов того времени – князь Дмитрий Голицын. XIX век подарил России многие новые имена – Сергей Строганов, Александр Штиглиц, братья Павел и Сергей Третьяковы, Алексей Бахрушин, Савва Мамонтов, Савва Морозов… История жизни последнего очень интересна.

В начале XIX века крепостной крестьянин из Владимирской губернии Савва, сын Василия, открыл мастерскую, выпускавшую шёлковые кружева и ленты. Трудился он один и лично преодолевал 100 вёрст до Москвы, чтобы продать товар скупщикам. Упорство и удачливость Саввы принесли ему успех: крепостному удалось сколотить достаточный капитал, чтобы за немыслимую в то время сумму в 17 тыс. рублей выкупить вольную у своего барина.

Савва Васильевич Морозов, ставший из крепостного купцом первой гильдии, заканчивал свои дни на земле владельцем Никольской мануфактуры, состоявшей из четырёх фабрик. Дело Саввы приняли его сыновья, которые создали четыре ветви предпринимательской династии Морозовых, превратившейся к концу XIX века в богатейший клан.

15 февраля 1862 года в семье фабриканта Тимофея Саввича Морозова родился сын, которого, как и деда, назвали Саввой.

Семья Морозовых была старообрядческой, и детей воспитывали в строгости. Мать Саввы, Мария Фёдоровна, была женщиной набожной и властной до деспотизма. Она запрещала использовать в доме электричество, считая, что оно «идёт от беса».

Савва же оказался бунтарём, жить, как мать, он не хотел. Ещё в гимназии он начал курить и перестал верить в Бога.

Но, окончив гимназию, он стал учиться дальше и получил диплом химика в Московском университете. Продолжил обучение в Англии, в Кембридже, одновременно знакомясь с тем, как устроено текстильное дело на фабриках Британии. Его исследования в области красителей привлекли внимание самого Дмитрия Менделеева.

В России в это время на фабриках Морозовых происходили выступления рабочих, недовольных условиями труда. Отец Саввы отошёл от дел. Властная мать требовала подавить бунты и заставить рабочих трудиться. Но грандиозная Морозовская стачка 1885 года вскрыла тяжёлое положение тружеников и произвол владельцев.

В 1887 году управление предприятиями формально было передано вернувшемуся из Англии 25-летнему Савве. Тот стал менять всё: на фабриках стало широко применяться столь ненавистное матери электричество, из Англии привезли новейшие станки. Оплату труда рабочих увеличили, рабочий день сократили, отменили штрафы. Для рабочих стали строить новые дома. Впервые в России женщины-работницы фабрик стали получать выплаты по беременности. Морозов строил школы и больницы. Наиболее талантливых и перспективных рабочих отправлял учиться в вузы за свой счёт, самые одарённые получали стипендию для обучения за границей.

Управленческая политика Саввы Морозова помогла ему значительно увеличить прибыль. Его капитал рос, о его фабриках ходили легенды. Ему принадлежали хлопковые поля в Туркестане. Савва любил работать и не раз говорил, оспаривая известный афоризм «мыслю, следовательно, существую»: «Не согласен я с Декартом в этой формулировке. Мышление – процесс, замкнутый в самом себе. Он может оставаться бесплодным и неведомым для людей… Я говорю: работаю, значит, существую. Для меня очевидно: только работа расширяет, обогащает мир и моё сознание».

Савва активно занимался меценатством. Он помогал нуждающимся студентам Московского университета, дружил с людьми искусства, поддерживал их и помогал в разных, не только творческих начинаниях. Вместе с Максимом Горьким он проводил для детей с городских окраин рождественскую ёлку, а Антону Чехову нашёл дачу в Подмосковье, когда болезнь писателя обострилась.

Савва Морозов жертвовал немалые средства на Московский художественный театр. Проект создания МХТ был осуществлён на его деньги, в течение трёх лет он заведовал финансовой частью театра. Для театра Морозов купил особняк и обустроил его по последнему слову театральной техники: здесь впервые в России появилось осветительное оборудование. Станиславский писал: «Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова».

Любитель роскоши и балов, владелец лучших рысаков, Савва Морозов в начале XX века сблизился с большевиками. Морозову были близки многие их идеи. Он был согласен с тем, что система государственного устройства России хромает, что условия труда рабочих и трудовое законодательство только провоцируют стачки и протесты.

Фабрикант помогал выпуску большевистских газет и прятал от полиции большевиков, находившихся в розыске.

Но рабочие фабрик Морозова во время революции 1905 года бунтовали точно так же, как и те, кто жил в куда худших условиях.

Кровавое воскресенье 9 января 1905 года потрясло Савву. Он составил записку «О причинах забастовочного движения. Требования введения демократических свобод». Этот манифест, в котором, обращаясь к властям, Савва Морозов требовал свободы слова и печати, всеобщего равноправия, обязательного школьного образования, так и не был отправлен. Родственники во главе с матерью отстранили Савву от управления, и он перестал быть хозяином даже самому себе.

Морозов переживал свою беспомощность и не желал никого видеть. По Москве поползли слухи о его сумасшествии.

В апреле 1905 года врачи подтвердили тяжёлое нервное расстройство, и под опекой врача и жены 43-летнего Савву увезли на лечение в Европу: в Берлин, а затем – в Канны. Здесь 26 мая 1905 года его нашли в гостиничном номере с простреленной грудью. Официальную версию самоубийства многие не приняли. Одни до сих пор видят в происшедшем заговор большевиков, другие – козни черносотенцев.

Савва Морозов был похоронен на московском Рогожском старообрядческом кладбище.

Рабочие и служащие на свои собранные деньги в Богородице-Рождественской церкви села Нестерова близ Орехово-Зуева воздвигли в его память икону Саввы Стратилата.

А рабочие на фабриках Морозова ещё долго говорили: «Не умер Савва Тимофеевич. Отказался он от богатства, похоронил бродягу, на себя похожего, а сам ходит неузнанным по русским фабрикам и заводам да учит рабочих правильной жизни».

Елена КУЛАКОВА