В государстве, где «у президента полномочий больше, чем у царя, фараона и генсека вместе взятых» (лидер КПРФ Г. Зюганов, 2019 год), то есть в нынешней России, только выход на публику первого лица представляет общественный интерес. Высказывания других политических и общественных деятелей, включая вторых, третьих и так далее лиц, можно принять во внимание – но и только.

Если эти высказывания не «парафированы» в Кремле, они остаются чьим-то частным мнением.

Пожалеть о таком раскладе приходится тогда, когда становится очевидно, что не принятая во внимание точка зрения оказалась наиболее адекватной сложившейся ситуации. И, оттолкнись Россия от неё, успехи были бы более зримы. Но рубеж невозврата уже пройден, и остаётся только посыпать голову пеплом. Такая ситуация характерна для всякого авторитарного государства.

А утрата власти в таком государстве, пусть и эфемерной, на «договорняке», как в случае с Дмитрием Медведевым, вынуждает пострадавшего «быть святее папы Римского», чтоб не потеряться в толпе около трона.

Убедиться в таком положении вещей проще простого.

Экс-президент, экс-премьер и недавний «голубь», переродившийся в «ястреба», Дмитрий Медведев выступает с экстравагантными заявлениями в надежде расширить или хотя бы сохранить свою нишу в информационном пространстве. Но интерес к нему тает на глазах и в основном сводится к обсуждению глубины его перерождения. Ведь назвать «экса» самостоятельным и ответственным политиком становится всё труднее. Да, похоже, он и сам осознаёт свою периферийность на современном политическом поле России, оттого и позволяет себе ястребиный клёкот там, где эмоции принято сдерживать. Вот как он прошёлся по не последним российским литераторам, имевшим наглость высказать точку зрения, отличную от официальной: «Так пусть литературные выродки сдохнут от злобы на чужбине и думают сегодня о том, кто будет ухаживать за их могилами. Будет куда плюнуть».

По-видимому, Дмитрий Анатольевич по молодости лет (всего каких-то 58 с хвостиком) ещё не осознаёт, что оценки событий имеют свойство со временем меняться, порой радикально.

К примеру, 12 декабря 1979 года Политбюро ЦК КПСС во главе с генсеком Брежневым приняло решение о вводе в Афганистан «ограниченного контингента советских войск». Леониду Ильичу было тогда без недели 73 года – чуть больше, чем теперь Путину (71 год). Старческим маразмом он не страдал. Но был окружён возрастными деятелями, которые за многие годы нахождения на верхних этажах власти привыкли считать себя непогрешимыми. Загубив 15 тыс. молодых жизней своих сограждан (загубленные жизни афганцев никто не считал), советское правительство вынуждено было в 1989 году вывести из соседней страны «ограниченный контингент». Советское общество, даже стиснутое тисками коммунистической идеологии и находившееся под тотальным контролем КГБ, прошло путь от эйфории по случаю приобщения к социализму феодального Афганистана до стойкого неприятия любых форм вмешательства в чужие внутренние конфликты.

Хорошо бы помнить об афганском кровавом уроке тем, кто сегодня вершит политику России.

Леонид БУДАРИН