О Николае I, который хотел величия России, но нагромоздил лишь груду колоссальных злоупотреблений

Россия за свою историю повидала много правителей, и личности некоторых из них сегодня неплохо бы рассмотреть поподробнее – в назидание нам, ныне живущим. Взять хотя бы Николая I (1796–1855), того самого, который начал своё правление с подавления восстания декабристов, был личным цензором Пушкина и имел прозвище Николай Палкин – из-за жестоких телесных наказаний, применявшихся при нём в армии.

Все годы правления Николай I воевал за рубежом. А кульминацией его царствования стала Крымская война, которую Россия проиграла, после чего вверглась в глубочайший кризис. Впрочем, император всего этого уже не увидел…

В бытовом плане император Николай I был личностью неординарной – совсем не царственной. Он вёл аскетический и здоровый образ жизни, не курил и не любил курящих, не употреблял крепких напитков, много ходил пешком. Предпочитал одеваться в простую офицерскую шинель, спал на жёсткой кровати. При этом никогда не пропускал воскресных богослужений.

Император отличался хорошей памятью и работоспособностью – его рабочий день начинался в 7 утра и длился 16–18 часов.

Он лично бывал на военных смотрах, осматривал фортификационные сооружения, учебные заведения, служебные помещения, государственные учреждения. Кроме того, Николай I бывал и в расположении войск, ведущих боевые действия: например, при осаде Варны в 1829 году.

А во время холерных бунтов 1830-1831 годов однажды, видя беспомощность и страх окружавших его чиновников, царь сам пошёл в толпу бунтующих людей, больных холерой, сам своим авторитетом успокоил мятежников, а потом сам снял с себя и сжёг прямо в поле всю одежду, чтобы не заразить свою свиту.

Невежество и произвол

Вместе с тем общеизвестна была большая ограниченность Николая I, а его чрезмерная тяга к внешнему порядку очень часто шла в ущерб эффективности государственного управления.

Младший современник Николая I историк С.М. Соловьёв, писал: «По воцарении Николая военный человек, как палка, как привыкший не рассуждать, но исполнять, и способный приучить других к исполнению без рассуждений, считался лучшим, самым способным начальником везде; опытность в делах – на это не обращалось никакого внимания. Фрунтовики воссели на всех правительственных местах, и с ними воцарилось невежество, произвол, грабительство, всевозможные беспорядки».

По оценке прусского писателя Н.С. Лескова, «всё сколько-нибудь и в каком-нибудь отношении «особенное» тогда не нравилось и казалось подозрительным, или во всяком случае особенность не располагала к доверию и даже внушала беспокойство. Желательны были люди «стереотипного издания», которые походили бы один на другого, „как одноформенные пуговицы“».

«Считать девицей!»

В качестве «курьёзного примера авторитарно-бюрократического мировосприятия», характерного для Николая I, профессор Санкт-Петербургского университета Е.И. Зеленев приводит следующий исторический анекдот. Один из придворных подал императору жалобу на офицера, который похитил его дочь и тайно обвенчался с ней против воли родителей. Николай I поставил на жалобе обиженного родителя такую резолюцию: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу, считать девицей».

Не человек, а Император

В книге французского литератора маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году», резко критической по отношению к российскому менталитету и многим чертам русской жизни, автор так отзывается об императоре: «Одно из главных бедствий, от которых страждет Россия, отсутствие свободы, отражается даже на лице её повелителя: у него есть несколько масок, но нет лица. Вы ищете человека – и находите только Императора… Этот самодержец, возвышающийся благодаря своему росту над прочими людьми, подобно тому как трон его возвышается над прочими креслами, почитает слабостью на мгновение стать обыкновенным человеком и показать, что он живёт, думает и чувствует как простой смертный».

Обесчестил много девиц

Де Кюстин, будучи горячим поклонником абсолютной монархии, ехал в Россию в поисках идеала самодержавия, но глубоко разочаровался. В своей книге он также написал, что Николай I погряз в распутстве и обесчестил огромное количество порядочных девушек и женщин: «Если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлёкшая внимание божества, попадает под наблюдение, под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем, родителей, если она девушка, о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительной признательности. Равным образом нет ещё примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестия».

Кюстин небезосновательно утверждал, что всё это было «поставлено на поток», что девушек, обесчещенных императором, обычно выдавали за кого-нибудь из придворных женихов.

Дон-Кихот страшный и зловредный

О Николае I было оставлено и много других воспоминаний. Фрейлина Анна Тютчева в своём дневнике пишет, что Николай I был прежде всего фанатично убеждён в том, что является божьим избранником, которому управление страной и народом было вверено самим Богом: «Всё дышало в нём земным божеством, всемогущим повелителем, всё отражало его незыблемое убеждение в своём призвании. Никогда этот человек не испытал тени сомнения в своей власти или в законности её».

Своей священной миссией, по мнению Тютчевой, Николай I считал защиту святой Руси от посягательств рационализма и либеральных стремлений века. «Как у всякого фанатика, умственный кругозор его был поразительно ограничен его нравственными убеждениями. Он не хотел и даже не мог допустить ничего, что стояло бы вне особого строя понятий, из которых он создал себе культ. Повсюду вокруг него в Европе под веянием новых идей зарождался новый мир, но этот мир индивидуальной свободы и свободного индивидуализма представлялся ему во всех своих проявлениях лишь преступной и чудовищной ересью, которую он был призван побороть, подавить, искоренить во что бы то ни стало. <…> Николай I был Дон-Кихотом самодержавия, Дон-Кихотом страшным и зловредным, потому что обладал всемогуществом, позволявшим ему подчинять всё своей фантастической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века. <…> Отсюда в исходе его царствования всеобщее оцепенение умов, глубокая деморализация всех разрядов чиновничества, безвыходная инертность народа в целом».

Тютчева пишет, что Николай I, «чистосердечно и искренно верил, что в состоянии всё видеть своими глазами, всё слышать своими ушами, всё регламентировать по своему разумению, всё преобразовать своею волею. В результате он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений».

Подводя итог царствования Николая I, Тютчева вспоминает: «В короткий срок полутора лет несчастный император увидел, как под ним рушились подмостки того иллюзорного величия, на которые он воображал, что поднял Россию. Он ошибался, и когда был вынужден признать свою ошибку и пагубные последствия её для России, которую он любил выше всего, его сердце разбилось и он умер».

«Это самоубийство!»

Интересны подробности последних дней жизни Николая I (он умер 2 марта 1855 года в 58 лет). Согласно официальной версии, император скончался вследствие пневмонии – простудился, принимая парад в лёгком мундире, будучи уже больным гриппом. Но, как говорится, есть нюансы. Болезнь началась на фоне неутешительных известий из осаждённого Севастополя и обострилась после получения известия о неудаче при штурме Евпатории, что было воспринято как предвестие неизбежного поражения в войне, пережить которое Николай, по складу его характера, не мог. И выход уже больного царя на парад в мороз без шинели был воспринят как намерение получить смертельную простуду. По свидетельству современников, лейб-медик Мандт говорил царю: «Государь, это хуже чем смерть, это самоубийство!»

Возможно, так оно и было.

Андрей РЫЛЕЕВ