Как на Руси выбирали цариц

Как известно, жениться по любви не может ни один король. И в самом деле, брак для правителя – дело политическое, тут не до чувств. Но в истории России случалось всякое, и был в Москве под самый занавес XVII века царь, который не просто влюбился, но ещё и сумел настоять на своём – и в жены взял именно ту девушку, которая ему приглянулась.

Московские князья поначалу, как правило, женились на дочках соседей – это был ещё один способ расширять владения. Но уже у Василия III (1479–1533) наметилась проблема: Москва поглотила все окрестные княжества – не было больше вокруг независимых русских князей, а значит, и княжон, их дочек. Брак с иностранкой – предприятие долгое, дорогое, непростое, а главное – очень сомнительное с точки зрения веры.

Отец Василия Иван III (1440–1505) чувствовал, что умирает, и принял, посоветовавшись с ближними людьми, решение – для наследника устроить смотр невест.

Много позже бывавшие в Москве иностранные купцы ⁠и дипломаты охотно рассказывали европейским читателям о нравах варваров, которые, ⁠чтобы ⁠женить своего всемогущего государя, рассылают гонцов в самые отдаленные места, после чего толпы юных девиц из всех сословий съезжаются в столицу.

Такие байки во множестве расходились по Европе, но всё это было неправдой.

С чего всё началось

Правду учёные выясняли постепенно, сверяя показания иностранцев с документами, сохранившимися в архивах московских приказов. Разумеется, вовсе не бесчисленные толпы дев собирались в Москве.

Царские посланники действительно разъезжались по окрестным землям в поисках претенденток в царские жёны. Конечно, прежде всего выбирали красивых девушек. С пристрастием выясняли медицинскую историю претендентки и её предков. Главная задача царицы в том жестком патриархальном мире – родить даже не наследника, а наследников. Детская смертность была высокой, царские дети – не исключение. И чем их больше, тем больше шансов, что династия не прервётся.

С не меньшим пристрастием исследовали и родословную конкурсанток. Дело было не в том, что царя хотели оградить от представительниц низших сословий – это и так было исключено, поскольку в качестве потенциальных невест рассматривались только девушки из дворянских семей. Дело в том, что в то время вокруг русских царей всегда были придворные группировки, состоявшие из членов знатнейших семейств, которые строили сложнейшие интриги друг против друга. И среди претенденток в невесты не должно было быть ни одной, связанной узами родства (пусть отдаленными) с влиятельными придворными группировками. Ведь вместе с новой царицей в Кремль приходили и новые люди, её родственники, получавшие пожалования и должности. И важно было сделать так, чтобы ни одна из уже действовавших при дворе «партий» не смогла протащить под видом брака во дворец своих и не получила бы серьёзного перевеса над конкурентами.

Претенденток бывало много – не тысячи, конечно, но десятки молодых девушек в Москву приезжали. А вот дальше в дело вступали как раз царские бояре (и, кстати, боярыни – именно женщины удостоверяли девственность участниц смотра). Отсеивались менее красивые, не самые крепкие.

Окончательный выбор царь действительно делал сам, но ему представляли только финалисток – миловидных, здоровых, годных для целей воспроизводства династии – и одинаково безразличных влиятельному ближнему кругу.

В итоге Василий III выбрал себе в жёны боярскую дочь Соломонию Сабурову. Но за 20 лет брака она так и не родила наследника, за что была насильно сослана в монастырь, после чего Василий женился во второй раз на юной литовской княжне Елене Глинской – будущей матери Ивана Грозного.

Так или иначе, но традиция выбора невест для царя сохранилась на долгие времена.

Хочу её и только её!

А теперь пролистнём 100 с лишним лет и наконец обратимся к настоящему герою нашего повествования.

В 1676 году умер второй царь из династии Романовых, Алексей Михайлович, дважды, кстати, тоже проходивший через смотры невест, дважды выбиравший себе супругу почти в полном соответствии с дедовскими обычаями.

Алексею Михайловичу наследовал его сын Фёдор. Ему тогда было пятнадцать лет, он с детства тяжело болел, и ходили разные слухи, сможет ли он вообще стать царём. Однако Фёдор принял скипетр.

Новый самодержец даже ходить не всегда мог сам, иногда его носили в специально сделанной кровати. Поэтому и с женитьбой тянули – опасались, что такого испытания юный царь не выдержит. Но после того, как Фёдору исполнилось 18 (это было довольно поздно для брака по тогдашним понятиям), бояре решили рискнуть. И сразу несколько боярских семейств прикинуло, что пора традиции отринуть и выдать за царя знатную девицу. Но тут случилось нечто неожиданное.

Фёдор был воспитан не совсем уже по старым традициям. Он знал иностранные языки, увлекался пением и музыкой, читал книги. Возможно, рыцарские романы, которые перекладывали на русский дьяки посольского приказа для собственного и царского удовольствия, тоже читал. Вот и понабрался оттуда идей, чуждых московскому двору.

В 1680 году, 4 апреля, в Вербное воскресенье юный царь шёл в крестном ходу за святыми иконами. И увидел в толпе девушку, которую больше уже не смог забыть.

Царскому постельничему (высокая должность при дворе) Языкову приказано было выяснить, кто она. Оказалось – Агафья Грушецкая, дочь не особенно знатного дворянина, сбежавшего на московскую службу из Польши.

Родственники Агафьи получили из дворца предписание – не выдавать девушку замуж до особого приказа. Царь принял решение жениться на Агафье.

Придворные попытались помешать браку – у каждой из кремлёвских группировок на Фёдора были свои планы. В любовь в Кремле не верили, видя в происходящем некую непонятную интригу, но ничего не нашли, однако не успокоились. Боярин Милославский решил оклеветать царскую избранницу и рассказал Фёдору, будто и сама Агафья, и мать её «известны в неких непристойных делах».

Царь ничего и слушать не хотел. Грозился даже голодом себя уморить, если брак сорвётся.

Тогда бояре предложили напрямую спросить у девицы, девица ли она (видимо, этого щекотливого вопроса и касалась клевета Милославского). Дело небывалое, родственники Агафьи перепугались, но сама она смело вышла к царским посланникам и под строжайшей клятвой заявила, что на неё возводят напраслину и что она готова на любые испытания, чтобы доказать свою чистоту.

И тогда вновь был организован смотр невест – но на этот раз не для того, чтобы царь сделал выбор, а для того, чтобы он от сделанного выбора отказался. 18 красавиц претендовали на звание царицы, 14 из них «отослали» (разумеется, с богатыми подарками). Оставшиеся четыре финалистки, вопреки традиции, были из влиятельных боярских семей. Но Фёдор не выбрал никого из них. Он сумел настоять на своём и в июле 1680 года женился на Агафье. Скромно, без царской пышности и пиров, в присутствии узкого круга ближних.

Мы, конечно, не можем не заметить, что из этой романтической истории выпадает сама девушка. Никому и в голову не пришло спросить у неё, по нраву ли ей болезненный царь, хочет ли она за него замуж. Но представления о должном и допустимом тогда сильно отличались от наших.

Впрочем, то, что мы знаем о Фёдоре и Агафье, позволяет предположить, что он её действительно любил и что она была по-своему счастлива. Но недолго.

Через год, в июле 1681-го, Агафья родила сына, Илью. И умерла через три дня после родов. Ребёнок тоже скоро умер. Царь женился во второй раз, но уже без всяких романтических историй, однако во втором браке детей не имел.

Болезненного Фёдора не стало весной следующего года.

Фёдор царствовал недолго, но кое-что успел – в его активе и мир с Турцией, и мир с Польшей, и важнейшее дело – отмена местничества, и ряд других реформ. Но пусть он для нас останется ещё и единственным русским царём, который женился действительно по любви.

Иван ДАВЫДОВ