105 лет назад конституцией США был закреплён «сухой закон». Что из этого вышло?

С конца XIX века в США нарастала борьба с пьянством и прочими видами разврата, процветавшими в то время. Пик этой борьбы пришёлся на 16 января 1920 года, когда была принята 18-я поправка к конституции США, лишавшая лицензий на бизнес виноделов, поставщиков алкоголя и торговцев спиртным. Правда, всё это закончилось весьма печально.

Предлагаем вниманию наших читателей отрывок из книги американского писателя Билла Брайсона (род. в 1951 г.) «Беспокойное лето 1927», посвящённый «сухому закону». Может, некоторые российские горячие руководящие головы прочтут это и наконец поймут, к чему приведёт их излишнее рвение.

Во многих отношениях во всей истории США не было более странного и удивительного десятилетия, чем 1920-е годы, и одним из самых странных явлений был так называемый Сухой закон. Его с полным правом можно назвать самым экстремальным, плохо продуманным, дорогостоящим и плохо исполняемым социальным экспериментом, проведенным в общем-то довольно рациональной нацией. Буквально одним махом была остановлена пятая по размеру отрасль промышленности страны. Ежегодно законное правительство лишалось около 2 млрд долларов, которые перетекали в карманы сплотившихся в банды преступников. Этот закон превратил уголовников в уважаемых людей, и он нисколько не уменьшил потребление алкоголя в стране, а даже увеличил его.

Почти все обстоятельства, связанные с Сухим законом, кажутся либо совершенно бессмысленными и бестолковыми, либо каким-то фарсом. Обязанность за исполнение нового закона была возложена на Министерство финансов США, но оно не обладало необходимыми фондами, штатом квалифицированных сотрудников или хотя бы достаточным рвением выполнять эту обязанность. На выделенные Конгрессом скудные средства так называемый Департамент запрета нанял всего 1520 агентов и поручил им невыполнимую задачу – остановить производство и потребление алкоголя среди 100 млн граждан (то есть на каждого агента приходилось около 75 тыс. человек).

Пышным цветом расцвели подпольные бары и салуны. Только в одном квартале в Мидлтауне на Манхэттене (Нью-Йорк) насчитывалось тридцать два заведения, где без труда можно было заказать выпивку. Алкоголь обычно даже не старались сильно прятать, так что иногда создавалось впечатление, что никакого Сухого закона нет. В Чикаго продолжало действовать около 20 тыс. салунов; в некоторых районах бары работали круглосуточно, не скрываясь под посторонними вывесками. В Нью-Йорке число питейных заведений достигло 32 тыс., то есть их стало вдвое больше, чем до принятия закона.

И, конечно, никто не следил за качеством распространяемой в этих местах алкогольной продукции. Один химик на государственной службе из Чикаго вылил незаконно распространяемый алкоголь в раковину и с изумлением наблюдал, как он с шипением растворяет фарфор. Желая из любопытства узнать, что же на самом деле содержится в таких напитках, «Нью-Йорк телеграм» наняла химика, чтобы тот протестировал 341 образец напитков, купленных в подпольных салунах Нью-Йорка. В них обнаружились такие вещества, как керосин, никотин, бензин, бензол, формальдегид, йод, серная кислота и мыло. Примерно один из шести образцов представлял серьёзную угрозу для здоровья.

Вообще-то во многих штатах торговля алкогольными напитками была запрещена ещё задолго до Сухого закона. К 1917 году двадцать семь штатов были полностью «сухими», и ещё в нескольких действовали строгие ограничения. Легальная торговля была сосредоточена лишь в нескольких рассеянных центрах иммиграции, преимущественно в крупных городах и промышленных районах с многочисленным населением, заинтересованным в регулярном потреблении алкоголя. В них-то как раз употребление спиртных напитков было глубоко укорененной традицией, и не было почти никаких шансов изменить местное законодательство или законодательство штата.

Но тут началась Первая мировая война. Американцы – владельцы немецких фамилий решили на всякий случай сменить их на нечто менее германское. В американских ресторанах перестали подавать блюда с немецкими названиями или переименовывали их: так, «тушеная капуста по-немецки» превратилась в «капусту свободы».

Но от внимания общественности не ускользнул тот факт, что большинство пивоварен принадлежит людям немецкого происхождения. Благодаря росту антигерманских настроений ширилось и движение за трезвость. Проект 18-й поправки, запрещавшей производство и распространение алкоголя, быстро находил приверженцев в законодательных собраниях всех штатов.

Несмотря на то что 18-я поправка запрещала производство и распространение «опьяняющих напитков», в ней ничего не говорилось о том, как исполнять на практике это предписание, как и не было определения того, что считать этими самыми «опьяняющими напитками». Поэтому потребовался дополнительный акт, объясняющий правила запрета.

«Опьяняющими напитками» предлагалось считать жидкость с содержанием алкоголя выше 0,5% – примерно столько же его содержится, например, в квашеной капусте. Многие из тех, кто поддержал проект 18-й поправки, полагали, что она не затронет пиво и некрепленые вина, но только сейчас до них стал доходить весь истинный смысл будущего запрета.

Закон был настолько непроработанным, что даже те, кто поддерживал его в принципе, ужасались его практической реализации. Почти сразу же подскочил уровень преступности. Число убийств в стране увеличилось почти на треть. Особая опасность угрожала сотрудникам и агентам Департамента запрета. За первые два с половиной года было убито тридцать агентов во время выполнения служебных обязанностей.

При этом, несмотря на повышенную опасность, сотрудникам Департамента запрета платили меньше, чем мусорщикам, а это неизбежно влекло за собой коррупцию. Обычным правилом стало конфисковать нелегальную алкогольную продукцию, а потом тут же продать её обратно владельцу. Каждое питейное заведение в среднем платило 400 долларов в месяц полицейским и чиновникам, которые только в Нью-Йорке за год на взятках зарабатывали около 150 млн долларов. Говоря вкратце, Сухой закон позволил разбогатеть огромному количеству человек.

Обеспечивать исполнение постановлений, принятых в рамках Сухого закона, было почти невозможно, потому что они изобиловали различными ошибками и недочетами. Врачи могли легально выписывать своим пациентам алкоголь в лечебных целях, и врачи радостно ухватились за эту возможность, получая от этого занятия к концу 1920-х годов 40 млн долларов в год. Как писал журнал «Нью-Йоркер», врачи часто просто давали пациентам незаполненные бланки рецептов.

Религиозным организациям разрешалось делать запасы алкогольных напитков для ритуальных целей, и этот рынок сбыта тоже оказался немаленьким. Один винодел из Калифорнии предлагал четырнадцать типов вина для причастия, в том числе портвейн и шерри.

Хотя производить вино для частного употребления запрещалось, владельцы виноградников часто рассылали пакеты с виноградным концентратом, из которого в домашних условиях можно было изготовить вино. На тот случай, если кто-то об этом не догадается, на упаковке крупными буквами было написано: «Внимание: может забродить и превратиться в вино через 60 дней».

В каком-то смысле именно потому, что закон не работал, сторонники Сухого закона активно проповедовали идею разбавлять промышленный спирт ядовитыми добавками. До сих пор никто точно не знает количество тех, кто погиб, выпив денатурат. Кто-то говорит, что только в 1927 году от спирта, сделанного ядовитым по приказу правительства, погибло 11 700 человек. Но как бы там ни было, это один из самых странных эпизодов в американской истории, когда правительство разрешало поставлять собственным гражданам ядовитую смесь и обрекало их на смерть от того, что незадолго до этого считалось частью цивилизованного образа жизни и что считалось совершенно законным почти во всех остальных странах мира (и что было совершенно безвредным при умеренном употреблении).

Запрет на алкоголь в США был отменён с ратификацией 21-й поправки 5 декабря 1933 года.