95 лет назад в СССР началась массовая принудительная коллективизация

В январе 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». После чего начала свой отсчёт самая большая трагедия в истории российского крестьянства.

Предпосылки для коллективизации стали формироваться задолго до 1939 года. Ещё осенью 1926-го из московских магазинов начали исчезать масло, сметана, сыры, молоко, возникли перебои с хлебом. К зиме в дефиците оказались мануфактура, соль, чай, спички, мыло, нитки и прочий ширпотреб. И не только в Москве.

И вроде бы причин для кризиса не было: 1926 год оказался самым урожайным за все двадцатые годы. Но стоимость произведенного крестьянами продовольствия превзошла совокупную стоимость советской промышленной продукции, предназначенной для удовлетворения потребительского спроса. Денег на руках оказалось много, а товаров в торговой сети – мало. Цены на рынке на промтовары поползли вверх. Крестьяне пропорционально подняли отпускные цены на продовольствие. Государство отказалось закупать хлеб по новым рыночным ценам, а сельские производители не пожелали отдавать результаты тяжелого труда за бесценок. Так возник острый хлебозаготовительный кризис 1927–1928 годов.

В 1928 году власть фактически вернулась к принудительным хлебозаготовкам, силой заставляя крестьян отдавать хлеб по демпинговым ценам. Ответ не заставил себя ждать. За год – 709 крестьянских волнений, 1027 терактов (поджоги, покушения, убийства, нападения и т.п.) против сельских активистов, представителей местных Советов. Вдобавок крестьяне стали обрабатывать меньше земли. Это была самозащита от нового похода партии в деревню за дармовым продовольствием.

Аграрный кризис перепроизводства 1926 года превратился в кризис недопроизводства 1928–1929 годов. Снабжение городов и армии продовольствием оказалось под угрозой.

Власть не могла пойти на уступки крестьянству: это означало бы подрыв самих основ социалистического государства. «Наше положение, особенно когда уже Ленина не было, стало очень опасным», – признавал в 1972 году пенсионер Вячеслав Молотов, бывший секретарь ЦК и сталинский нарком. Поэтому вопрос об удержании власти в ситуации острого кризиса на рубеже 1920–1930 годов превращался для ВКП(б) и многих его функционеров в проблему жизни и смерти.

Предупредить революцию

Сталин, повторяя мысли Ленина, не раз называл крестьянство классом, «который выделяет из своей среды, порождает и питает капиталистов, кулаков и вообще разного рода эксплуататоров».

Конфликт между номенклатурой и крестьянством не имел мирного разрешения. Речь шла не о разных методах социалистического строительства, а о самом существовании большевистской диктатуры. Сталин хорошо помнил, как пало царское самодержавие. «Хлеба, хлеба, хлеба!» – вот с какого лозунга начали Февральскую революцию в Петрограде. Сталин понимал, что большевиков ждёт та же судьба, под тем же лозунгом, если самому не произвести революцию сверху в деревне и таким образом предупредить революцию снизу в городе.

Для сохранения власти и жизни сталинцам необходимо было силой превратить крестьян-домохозяев в бесправных сельскохозяйственных рабочих, прикрепленных к государственным предприятиям (колхозам). Колхозная система гарантировала незыблемость господства номенклатуры ВКП(б). Не исключено, что именно поэтому В. Молотов считал «успех коллективизации значительнее победы в Великой Отечественной войне».

Крестьянское сопротивление

По решению XV съезда ВКП(б) 1927 года объединение индивидуальных хозяйств в колхозы рассматривалось как «основная задача партии в деревне». Тем не менее в 1928 году из 24,9 млн крестьянских дворов были коллективизированы лишь 416 тыс. (1,7%). На 1 октября 1928 года колхозы (всех видов) производили около 8 млн центнеров зерна. А 5% крестьянских хозяйств, которые большевики окрестили «кулацкими», производили ежегодно почти 120 млн центнеров зерна.

Крестьянство сопротивлялось коллективизации. По данным ОГПУ, в 1929 году число терактов на селе выросло почти в восемь раз, а стихийных крестьянских волнений и бунтов – вдвое. «Органы» отчитывались: в 1929 году ликвидировано 7305 контрреволюционных организаций и групп, арестовано по делам о «контрреволюционных преступлениях» 95 208 человек.

В 1929 году под партийным нажимом доля коллективизированных хозяйств выросла с 1,7% до 7,6%, но этого оказалось недостаточно.

7 ноября на страницах «Правды» Сталин заявил о том, что партии удалось «повернуть основные массы крестьянства в целом ряде районов <…> к новому социалистическому пути развития», «повести за собой широкие массы бедноты и середняков». Это была ложь. Для насаждения в СССР колхозной системы потребовалось открытое насилие, сопровождавшееся высылками и депортациями, заключением в концлагеря и расстрелами наиболее эффективных хлеборобов.

Растерзанная деревня

В апреле 1929-го в городах были введены карточки на хлеб. К концу года карточная система охватила все виды продовольственных товаров, а затем затронула и промышленные. В конце декабря Сталин, выступая на конференции аграрников-марксистов, объявил о начале ликвидации «кулачества» в СССР: «Смешно и несерьёзно распространяться теперь о раскулачивании. Снявши голову, по волосам не плачут». 5 января 1930 года Политбюро приняло итоговое постановление о темпе коллективизации. Через 10 дней была создана комиссия во главе с секретарем ЦК В. Молотовым по разработке спецмероприятий в районах сплошной коллективизации. 30 января Политбюро приняло знаменитое постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Постановлением отменялись законы об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве. У «кулаков» конфисковывались средства производства, жильё, скот, хлеб, сами «кулаки» выселялись, ссылались в лагеря, а то и просто уничтожались.

В феврале началось организованное всесоюзное раскулачивание и принудительное создание колхозов. В Центрально-Черноземной области за зиму уровень коллективизированных хозяйств вырос с 6% до 81%. Имущество и вещи раскулаченных складировались на сельских площадях, продавались с торгов, растаскивались мародерами. Зачастую у раскулачиваемых отбирали не только дом, скотину, хлеб, сельхозинвентарь, но и валенки, полушубки, шапки, платки, шали, перины, подушки, посуду, детские игрушки – все, что ценилось на селе, вплоть до нижнего белья. По откровенному признанию, сделанному на окружной партконференции одной коммунисткой из Сибири, «оставляли их в чём мать родила».

В 1930-м и последующие годы было раскулачено не менее миллиона крестьянских хозяйств с общим населением 5–6 млн человек. Всего в СССР в 1930–1940 годах депортациям и принудительным высылкам из родных мест подверглось около 4 млн человек (в том числе в 1930–1937 годах – почти 2,5 млн), значительная часть из них умерли в нечеловеческих условиях ссылок и спецпоселений.

Итоги

Потери животноводства в 1928–1933 годах оцениваются в 3,4 млрд золотых рублей (в ценах 1913 года). Поголовье лошадей с 1929 по 1933 год сократилось более чем вдвое – с 34 млн голов до 16,6 млн. Производство зерна на душу населения в 1934–1939 годах составило 3,8 центнера, что меньше уровня не только 1913 года (4,9 центнера), но даже и 1928 года (4 центнера). В 1916 году совокупная мощность конского поголовья и тракторного парка составляла 17,9 млн лошадиных сил, в 1929-м – 17,4 млн, в 1937-м – 16,7 млн.

Раскулачивание стало началом раскрестьянивания России.

Кирилл АЛЕКСАНДРОВ, кандидат исторических наук