Сожаленье не поможет, всё ж мне жаль, что граф Хвостов
Удержать в себе не может ни урины, ни стихов.
А.С. Пушкин (1799–1837). Эпиграмма на графа Д.И. Хвостова, графомана.

Зашёл на Пушкинскую площадь в Москве: там бронзовый Александр Сергеевич вот уже более 140 лет присматривает за нами с высоты пьедестала и возраста. Заслонился я ладонью от солнца, чтоб лицо великого поэта рассмотреть – и чуть в обморок не упал. Дождём даже не пахнет, а по лицу гения слёзы текут.

– Эй, – говорю, – ты чего это? Всё будет хорошо! Мы, конечно, до этого, может, и не доживём, но ты-то бронзовый, тебе сносу нет.

Вокруг нас меж тем толпа начала собираться: всем интересно послушать, о чём это я с великим поэтом разговариваю. ОМОН на всякий случай подтянулся, площадь огородил.

А Пушкин вздыхает:

– Горе-то какое!

– Да какое горе?! Посмотри: у всех счастливые лица. Сделай опрос под телекамеру – сто пятьдесят процентов выразят поддержку нынешней власти, доведшей страну до жизни такой прекрасной. И признаются в любви к президенту.

А Пушкин своё:

– Ой, горе, горюшко! Я не про Землю, где всё хорошо, я про околоземное и межзвёздное пространство. Миллиарды лет там царила гнетущая тишина, пока «Роскосмос» не возглавил Дмитрий Рогозин. Ему я передал своё волшебное гусиное перо, увидев в нём солнце русской поэзии XXI века. И космос наполнился песнями о космосе. Ты только послушай: «На небесном склоне звёзды моросят, и скрипят планеты нашей тормоза». Какие образы, какие метафоры, какие рифмы! Я все ногти изгрыз от зависти. И вот закатилось солнце русской поэзии: великого поэта перебрасывают с космоса на другую работу. Перейдёт ли вместе с ним на другую работу и его поэтическое вдохновение, вот в чём вопрос. Ох, горе мне, одинокому классику!

– Да что ты заладил: горе, горе… Смотри, доохаешься: вон ОМОН к тебе сквозь толпу продирается, чтоб настроение повысить. Заруби себе на бронзовом носу: в России всё хорошо! А через 10 лет станет ещё лучше, как пообещал президент. А кому нехорошо – Басманный суд, чемодан, вокзал.

Стоило ОМОНу приблизиться, Пушкин принял традиционную задумчивую позу, ничем не выдавая своего отношения к действительности. А толпа на всякий случай рассеялась.

Акакий ДЁГТЕВ-МЕДОВОЙ